Родиться в Вифлееме [СИ] - Дмитрий Виконтов

— Тушд-руал Рилл-саррат, так? — очень хотелось пить, но вряд ли в ближайшем будущем стоит рассчитывать на такую роскошь. — Опять… опять ваши фокусы?

— Ничего не было фокусом или иллюзией, командор Фарбах, — Рилл-саррат говорил на лингвосе очень чисто, как для тэш’ша, почти без акцента: закрой глаза — и не сразу поймешь, что говорит не человек. — Это реальность. Вы, командор Фарбах, должны уже понимать разницу.

— Тень, — командор кивнул, сжимая кулаки. Очень уж хотелось броситься на этого тэш’ша, но прекрасно понимая, что ничего этим не добьется, старался сдерживать себя. — Твоя работа?

— Поднял ее, отделил крохотную часть, с помощью людей с этого корабля и ваших людей придал ей форму, — методично перечислил Рилл-саррат. — С отражения ушел только этот корабль, командор Фарбах. Ваша база и второй корабль остались на отражении, среди возможных вероятностей. Вы здесь — только потому, что я забрал вас из последнего боя.

— Последнего? — ухватился за заключительную фразу Фарбах. — Что ты несешь?

— Было семь боев, командор Фарбах, — все так же сухо и размеренно сказал тэш’ша. — Семь вариантов. Я должен отдать должное вашим людям и вам — только в трех случаях мне удалось победить вас и выжить. Во всех остальных — уничтожал вас, но и погибал при этом.

Фарбах почувствовал легкую дурноту при словах тушд-руала. Все это не укладывалось в голове, и слишком много всего на него свалилось.

— Ты не можешь такого сделать. Такого никто не может…

— Нереализованная реальность вне времени, командор Фарбах. Все, что в ней случилось — только вариант того, что могло быть. Можно идти вперед, можно идти назад — тень остается тенью.

— А Вещунья? Это ведь тоже твоих рук дело? — ярость и боль душила командора, горечь понесенных потерь — все вместе и по отдельности едва-едва позволяли сохранить хотя бы видимость контроля. — Ты показал мне это… зачем ты показал мне, как она погибла?

Гнев командора не произвел на тэш’ша ровным счетом никакого впечатления: полускрытый тенью от свисающего с потолка квадрата накладной панели, вывернутой со своего места, Рилл-саррат изучающе смотрел на человека.

— Случившееся с вашей… Вещуньей — случилось только раз. Была надежда, что кто-то сможет без подготовки, без защиты устоять. Знал, что надежда иллюзорна, но проверить должен был. Вмешивался редко, подправляя ход событий, так, что бы она осталась одна, лицом к лицу с бездной. Не знал заранее, кто именно окажется чувствителен к ее дыханию: мог быть каждый из отправленных вами в разведку. Оказалась та, кого зовете Вещуньей. Она не устояла. Эксперимент окончен.

— Значит это все — ради этого эксперимента, да? — Фарбах сам поразился тому хриплому карканью, в которое превратился его голос. Голос же Рилл-саррата по-прежнему оставался холодно-монотонным:

— Нет. Все ради вас.

— Нас? Или меня?

— Одно и тоже, командор Фарбах. Раньше, когда вопросы войны с вашей расой интересовали меня, очень внимательно следил за вами. Вы очень удачливы, командор Фарбах. Вы умудрились уйти живыми из таких ситуаций, когда все было против вас. Вам очень везло, командор Фарбах. И решил, что вы пригодитесь мне, хотя мог начать все раньше и без вас. Вам бы осталась безнадежная битва с моей са’джета. Вашему командованию не стоило недооценивать меня, командор Фарбах. И не стоит повторять этой ошибки вам.

— Ты не ответил на мой вопрос, — процедил командор, тем временем пытаясь придумать хоть какой-то выход. Но ничего не придумывалось, кроме как слушать «кота» дальше.

— Верно. Вы удачливы. И возможно, это останется с вами и вашими людьми, куда бы вы не пошли. В том, что мне предстоит… в том, что нам предстоит, удача, быть может, будет совсем не лишним звеном.

Командор недоверчиво уставился на громадную фигуру в кресле командира «Молоха», едва веря тому, что услышал:

— Ты… ты меня… ты нас за вшивый талисман на удачу держишь, кот?!!

Тэш’ша вдруг встал, одним плавным и мощным движением: что-то в нем было от вала морской воды, несущейся на берег.

— Вы, ваши, люди, экипаж моего корабля-лидера — все вместе станут частью бастиона, стоящего на пути неизбежного. Война — не имеет значения. Разность в расах — не имеет значение. Имеют значение только те жизни, которые нам удастся спасти. Мы пойдем туда, куда очень и очень давно не ходил никто, увидим, что до нас еще не видел никто, поймем, что должны понять, дабы сделать необходимое.

Фарбах медленно покачал головой и отчетливо, зло выплюнул:

— Нет!

Рилл-саррат обошел пульт командира «Молоха» и встал лицом к командору. Склонил голову, словно с любопытством изучая человека:

— У вас есть будущее, командор Фарбах, но у вас нет выбора, — холодно произнес тэш’ша. — Вы будете или основой бастиона, или его сутью — иного не дано. Бежать некуда. А если бы и было… — выпустив коготь, он сперва показал на командора, а затем в сторону. Там воздух задрожал, сжался, уплотнился, превращаясь в квадрат серебристой пленки. Она повернулась вокруг оси, отразив в себе весь мостик, и зависла в метре от человека, волнообразно подергиваясь. И в ней командор увидел себя.

С шумом рухнуло кресло оператора связи, задетое Фарбахом, сам он вжался в стену, словно пытаясь убежать от своего отражение — но пленка неотступно следовала за ним, безжалостно показывая напугавшую его картину. Его лицо, усталое, осунувшееся, отмеченное печатью ярости на этого тушд-руала — и черные глаза. Ни белков, ни зрачков — ничего, кроме текучей, черной субстанции. Командор не мог заставить себя присмотреться к… к этому, но отчего-то не сомневался, что увидит там ту же мелкую-мелкую пыль, как та, что стелилась над гладким обсидианом.

— Человек по имени Фарбах умер, как умер тэш’ша по имени Рилл-саррат, — сочувствия в голосе тушд-руала не было ни на грамм. Тэш’ша вообще не проецировал своих эмоций, не позволял им проскальзывать в речи — если не считать ледяную невозмутимость за эмоцию. — Частица слепой мощи бездны горит в нас, командор Фарбах, делает нас ее воплощением, ее предвестниками. Мы несем в себе зерно грядущего уничтожения — и мы же единственная надежда на спасение немногих. Звезды вспыхнут и погаснут, командор Фарбах. Планеты сгорят. Са’джета рассыплются в прах. Цивилизации рухнут. Миллиарды и миллиарды погибнут. Этого изменить нельзя. Но есть немногие — те, кто устоят, когда придет День Огня, кого не опалит истребительное пламя, кого дыхание бездны не коснется. Они — надежда для грядущего. А мы — их единственный шанс, что грядущее будет.

Что-то невидимое схватило командора, поднимая над палубой мостика, разворачивая лицом к Рилл-саррату. На что Фарбах почти не обратил внимания, ошеломленный увиденным, погребенный потоком образов, ощущений, видений. Теперь, после слов тушд-руала он и сам чувствовал в себе нечто чужое, будто откровение Рилл-саррата открыло ему на это присутствие глаза. Здесь не было холода, как в воспоминаниях Вещуньи — оно было похоже на второе сердце, пульсирующее в одном ритме с родным. Оно не пыталось подчинить себе человека, не пыталось управлять его поступками, не пыталось играть с ним — оно лишь было его частью. Фарбах не понимал, что оно делает, не понимал, как оно появилось, не понимал… не понимал ничего, кроме все еще звучащего немого крика из глубины души:

«Мертвый свет не должен достичь цели!».

Фарбах посмотрел в упор в ставшие такими же черными, текучими глаза тэш’ша. Или бывшего тэш’ша.

— А теперь, командор Фарбах, мы должны идти на Изольду. Там нас ждет человек — и он умирает. Мы заберем его — и уснем. Ненадолго, но когда проснемся, наш крик, звук нашего пробуждения — сотрясет Вселенную до основания. И тогда мы пойдем искать ответы. Искать истоки. Мы знаем так мало — достаточно, чтобы увидеть путь, но слишком мало, чтобы понять, как идти по нему. Времени очень мало. Мы идем на Изольду.

— Там… будет… бой… — что-то странное случилось со зрением командора: все как будто стало плоским, точно попавшим под гигантский пресс. А сам командор чувствовал себя так, как если бы его растянули между звездами на сотни парсек. — Туда… десять… дней… полета…

Словно не побеспокоенный этим странным ощущением Рилл-саррат повернулся в сторону обзорного экрана. Сам, без приказа, экран ожил, и перед командором и тэш’ша развернулось изображение Изольды. Но не той Изольды, которую Фарбах запомнил по снимкам и атласам. Вычерненный, грязно-серый шар, точно бесчисленные взрывы подняли всю пыль и грязь с поверхности, замутнив атмосферу.

А в самой атмосфере, на орбите над ней, в космосе, повсюду — кипел ад.

— Мы уже там, командор Фарбах, — ровно произнес Рилл-саррат. — И мы очень, очень вовремя. Судьба за нас.

Краткая хронология Конфедерации